Интервью с медсестрой, пробывшей 85 дней в украинском плену

Пресс-служба Народного совета Луганской народной республики предоставила материал интервью со Светланой, пробывшей 85 дней в украинском плену.

Уроженка г. Счастье, ныне оккупированного украинской армией, Светлана работала в детском саду старшей медсестрой.

Как и другие сторонники акции «Русская весна», Светлана принимала участие в митингах и пикетах, в организации и проведении референдума 11 мая, выражая таким образом протест чиновникам местных, районных и городских советов, а также новому украинскому правительству.

— Светлана, что стало решающим для Вас при выборе этого пути?

— Я не смогла спокойно наблюдать за тем, что происходило на майдане в г. Киев в ноябре 2013 г., невозможно было остаться равнодушной к расстрелам протестующих, к избиению Беркута и сотрудников милиции.

В стране происходил госперевот, но мнения жителей юго-восточной её части никто не учитывал и слышать не хотел. Наша судьба, наше будущее решалось кем-то, но только не нами, не народом. Якобы идейные люди вышли на площадь столицы за свержение предыдущей власти, старого режима, против олигархата. Но что получили в итоге? Все вновь назначенные губернаторы были олигархи, на смену старого правительства пришло новое, но ещё более алчное и антинародное.

Мы еженедельно участвовали в митингах, ставили палатки под госадминистрацией Луганска, затем — под зданием СБУ. С сотрудниками, с друзьями, с мужем ездили после работы, а во время отпуска и вовсе жили в палаточном городке. Строили блиндажи и блокпосты в городе Счастье, так как предполагали, что могут всё-таки применить военную технику против нас. И пошли танки, БТР-ы со стороны Старобельска, начались миномётные обстрелы нашего города, затем с вертолётов обстреляли блокпост и жилые массивы.

После того как Счастье оккупировали, через село Желтое на пароме мы переправились, и сын помог нам с мужем добраться в Луганск. Так мы и остались жить в здании госадминистрации, где я организовала медпункт.

— Чем вы занимались, когда вынужденно покинули свой родной город и переехали в Луганск? И как оказались в плену?

— На тот момент уже шли полномасштабные боевые действия, поэтому оказывали медицинскую помощь прибывающим раненым, гуманитарную помощь жителям, раздавая продуктовые пакеты, деткам — памперсы, детское питание. Когда снаряд попал в торговый центр «Метро», вывозили всё из него на склады, спасая тем самым продукты и вещи, так необходимые пострадавшим.

К началу августа Луганск был без света и воды, оцепленный украинской армией. Снаряды сыпались на город со всех сторон, но, несмотря на это, нужно было вывозить раненых и хоронить погибших ребят. Приехав в морг, нам сообщили, что нужно захоронить 50 тел, поскольку хранить их не представляется возможным. 10 из них ополченцы. Двоих мы с мужем забрали, чтобы отвезти попрощаться на блокпост к их сослуживцам и оттуда — к родным для захоронения. Впереди следует машина с гробами, мы в легковой — за ней.

Когда она остановилась, я приготовила все необходимые документы и справки, так как думала, что это наш очередной блокпост. Но из-за машины появились люди с красными повязками на рукавах. И стало ясно, что так просто нас никто не отпустит, что нацгвардия возьмет нас в плен. В общем, мужчин закрыли в багажнике одной из машин, мне завязали глаза, руки, сказали, что гробы скинут в посадку. После чего нас отвезли в поселок Новосветловка в магазин рядом с церковью, а там тоже были пленные, привезенные до нас. Среди них я узнала даже знакомые лица. В этот момент начался обстрел посёлка. Мужчин оставили в помещении, а меня вывели на улицу со словами: «Делай, что хочешь, можешь теперь ловить свои пули». Но когда я увидела, что среди них 7 человек раненых и одна местная жительница, которая возвращалась из церкви, я сказала их врачу, что я тоже медик и предложила свою помощь.

Всю ночь нас охраняли, мужчин периодически избивали, а меня врач просил не трогать, так как женщина и ещё медсестра. Наутро нас посадили снова в машину и отвезли в Луганский аэропорт. Там, вновь попав под обстрел, нас закрыли в каком-то складском помещении. Спустя двое суток, погрузив всех пленных в кузов грузовой машины, нас доставили на Лутугинский завод прокатных валков. И здесь они как раз понесли большие потери, из 70 человек погибло 56. Они вернулись злые, начали всех избивать. Но один из них всё-таки заметил, что среди пленных есть женщина, принёс сухпайки погибших солдат. Так мы впервые за трое суток поели.

— Вам было известно для какой цели Вас держат в плену?

— Меня вызвали на допрос, в ходе которого я поняла, что они считают меня какой-то весомой личностью в правительстве Луганской республики. И, естественно, в целях обмена я им была бы выгодна. Все мои попытки доказать, что я обычная медсестра, не более того, оказались напрасны. Дальше нас с мужем на вертолёте перевозят в Новоайдарский район, колхоз «Победа», и бросают в яму. Она вырыта прямо в земле и накрыта тентом, а посредине — отверстие, чтобы вода попадала внутрь. Там нас сидело человек 15. Поочерёдно всех вызывали на допросы. Кого-то забирали, кого-то добавляли, но основной костяк оставался — 12 человек.

— И как в таких ужасных условиях вы прожили столько времени?

— Нам дали утеплители с палаток, мы стелили их внизу, по бокам и ложились рядами спать. Мне, как единственной женщине, дали одеяло и каремат. В туалет сопровождали под конвоем, о принятии душа я вообще молчу. За все время 2 раза дали несколько ведер воды искупаться. И бесконечные допросы.

Ну, слава Богу, пыток не было. «Как мы туда попали?», «Чего мы хотим?». На что я им отвечала, что я человек не военный. Мы хотели всё сделать по закону, мирным путём. Хотели сделать так же, как и они во Львове, Тернополе и остальных городах Западной Украины. Там сняли своих мэров и губернаторов и поменяли на других, выбранных из народа. Но им это сошло с рук, а нас за это решили уничтожить. Почему к нам другое отношение, ведь народ-то один, страна одна. Но причина их ненависти и агрессии была аргументирована поднятием российского флага на наших митингах и изменением границ Украины.

После долгих дискуссий и полемики на эти темы, а также наконец-то пришедшего подтверждения, что я не состою ни в каком военном подразделении, меня из ямы перевели в отдельную палатку, но тоже под охраной. Каждый день забирали на кухню готовить, и даже там я вела свою пропаганду. Мягко, но настойчиво убеждала, что мы им не враги, что нас стравливают друг с другом, что мы хотим мира, и никто воевать не хочет, что это они к нам пришли с оружием в наши дома, а не мы к ним. В итоге мне сказали, что меня проще расстрелять. Ни в тюрьму нельзя, ни на свободу отпустить, так как я всё больше начинаю приобретать единомышленников. Даже с несколькими украинскими военными мы обменялись телефонами.

— Пока Вы были в плену, Вас столько раз обстреливали в их лагере... Каким чудом удалось уцелеть?

— Да, действительно, чудом. 3 сентября нас накрыли таким дождём из систем залпового огня под названием «Смерч», что раскладушки плавились. До такой степени был сильный огонь, что сгорело всё: палатки, техника, оружие и украинские ГРАД-ы. Земля выжжена была вся. Один из охранников закинул меня в какой-то окоп, там мы и просидели пока всё не стихло. Когда поднялись, местность невозможно было узнать. Мне тут же начали сносить отовсюду раненных и контуженных. А я смотрела и не могла понять, где яма с нашими пленными. Но найдя её, мы обнаружили, что она пустая. Тогда вместе с остатками армии, на БТР мы выехали в посадку.

В обгоревшей одежде, полуголые мы укрывались там от бомбежки и в ожидании приказа от их командира. Холод неимоверный. Утром привели пленных, но мне не давали общаться ни с кем, а особенно с мужем, дабы я не делилась информацией. Командир запретил возвращаться в лагерь, поскольку там продолжались взрывы, а дал приказ отойти как можно дальше от этого места. Пленных увели далеко в посадку, а я пошла на переговоры о том, чтобы нас отпустили. Но был дан приказ всех пленных вернуть в часть.

В поисках пленных, я наступила на сигнальную растяжку, от которой загорелась вся посадка. Меня обвинили, что я это сделала нарочно, чтобы все остальные пленные сбежали. Меня забрали и вывезли куда-то за Старобельск, а пленных ребят оставили в посадке. Как только мы прибыли к ним в часть, я, мотивируя тем, что пленные не сбежали и ждут меня в посадке, просила их отпустить. Через двое суток их взяли в плен батальон нацгвардии «Айдар», который базировался в городе Счастье. А мне сказали, что их отпустили по домам, но на самом деле их судьба не была известна.

Ближе к концу сентября по Украине объявили амнистию всем заключенным. Я попросила вернуть мои документы, чтобы добраться домой мне нужно было проехать множество блокпостов и я могла снова оказаться в плену, но уже у другого батальона украинской армии. На что мне ответили, что документы сгорели и когда они будут ехать в город Счастье, меня отвезут лично. Но удача была не на моей стороне, так как наши берут в плен троих в Старом Айдаре. Ну, естественно, меня в очередной раз упрекнули, что это по моей вине их людей задерживают и они приняли решение меня оставить для обмена на них. К тому времени мой муж Александр уже был на свободе и активно занимался вопросом моего обмена и освобождения. Всех обменивали, а я всё время оставалась.

И вот когда они переезжали из Старобельска, меня садят в машину, говорят, что везут на обмен, но какое было мое разочарование, когда привезли меня в Краматорск. Там все ходили в балаклавах, кто с какого батальона, с какого подразделения не разобрать. По их разговорам я сама уже делала выводы, что кто-то был участником событий на майдане, кто-то принимал участие в боях в Донецком аэропорту.

Там впервые мне дали воспользоваться телефоном и через интернет выйти на связь с родными, а также с руководством республики, чтобы всё-таки обменять меня на тех троих пленных. Один раз мне удалось поговорить по телефону с Алексеем Карякиным, я обратилась к нему с просьбой забрать меня. После этого он поговорил с офицерами и они дали слово, что меня никто обижать не будет. И слово они свое сдержали.

Меня несколько раз предлагали просто отпустить, доставив до ближайшего блокпоста, но ситуация менялась постоянно так, что я оказывалась всё дальше и дальше от дома. Обнадежив в очередной раз, отвезли в город Изюм, и там после несостоявшегося обмена садят на неделю в подвал. И так множество раз, когда, казалось бы, вот она свобода уже так близко, я вновь открывала глаза и видела лишь чужие лица.

Во всех поездках у меня был мешок на голове и связаны руки. Из Изюма в Харьков, из Харькова в Счастье. Мы целый час простояли в моем родном городе на машине, я видела окна своего дома, но что-то пошло не так, и вечером я снова прикована наручниками в холодном спортзале города Изюма. Потом заявили, что вовсе отменили обмены, и никто меня не собирается менять. Там три дня, там неделю. Я, конечно, пребывала в шоке. Далее я по разговору слышу, что мы находимся в Сватово, слышу американских журналистов, которые берут у кого-то интервью, говорили про обстрелы какого-то полигона. Нас то и дело куда-то перемещали, перевозили. Помню, выхожу из машины, а под ногами — земля со следами от гусениц танка и трос, вдоль которого я шла с рукой на плече у другого пленного. Это было 7 ноября. Снимая мешок с головы, я вижу улыбающиеся лица и земляка Шонина Сергея, занимающегося обменом пленных. И я поняла, что наконец-то я дома.

— Каким было возвращение в родные места?

— Со слов украинских военных, Луганск и Счастье были уже полностью разбиты. Луганская республика — это всего лишь миф и пустой звук. Но вернувшись в этот город, некогда безлюдный и опустошенный, пылающий в огне, я увидела, что он вновь, подобно птице Феникс, возрождался из пепла. В нём зарождалась жизнь, он наполнился людьми. Заработали театры, школы, сады, больницы.

Через 3 месяца я вернулась в абсолютно другой, новый город, который и дальше будет расцветать, восстанавливаться и возвращаться к мирной жизни, в чём я приму непосредственное участие. Они не смогли меня переубедить и отречься от нашей идеи построить свободную, народную республику, в которой не будет места фашистам, националистам и олигархам.

Источник