Дым, лед и лицо Майдана

В помещении «Украинского дома» людно. В первую же ночь после изгнания оттуда солдат внутренних войск на втором этаже, в выставочных павильонах, спят протестующие. Много их пришло с КГГА, в которой уже не было мест для ночлега. Когда вечером там спросить адрес греко-католического храма, где можно устроиться на ночь, тебе вряд ли скажут.

Зато долго будут отказывать выходить в темное время за пределы Площади, убеждая словами: «Есть вероятность, что тебя еще долго не найдут».

«Тревога, "Беркут"! Нападает "Беркут"!». Двадцать по семь утра пришлось просыпаться от таких криков всем, кто спал в помещении «Украинского дома». Кажется, что начинаешь одеваться быстрее, чем успел открыть глаза, без вопросов. Скорее натянуть носки, обувь не шнурующи. Спальник набиваешь в рюкзак кое-как, впитываешь шарф, куртку, быстрее-быстрее. Надетая впопыхах двойная пара носков неудобно грызет пальцы в ботинке, но кто бы там сейчас поправлял их. Ребята из Львовской сотни самообороны Майдана - напротив, выполняют аналогичные действия в похожей последовательности. Про такие моменты говорят: сон как рукой сняло. Но у людей не чувствуется страха, разве что тревога. Лица серьезные и сосредоточенные, а взгляды решительные и уверенные.

Однако тревогу оказался фальшивым. В холле первого этажа несколько человек возбужденно убеждают, что никакого нападения не было. А на выходе из здания в этом можно убедиться воочию: на Европейской площади, спокойно, неспешно прохаживаются еще сравнительно немного людей. Выше, на улице Грушевского, виднеются одна за другой бело-серые баррикады и дым. Он, не потревоженный атаками силовиков, ровно и черно вьется вверх.

Людей значительно больше на Европейской ближе к полудню. Больше всего они приходят с Майдана. В час-пик в проходах баррикад на Крещатике становится так тесно, что активисты из майдановской самообороны стоят над проходами и координируют движение: «Заходя, не срезайте угол, пожалуйста. Внимательно, под ногами выступление. Пожалуйста, ускоряйтесь, чтобы не задерживать движения». И даже в моменты, когда приходится медленно семенить ногами, едва продвигаясь в густом толпе, люди в этом находят позитив. Женщины рядом переговариваются: «Здесь с народом хоть тепло. Аж не хочется выходить»

Вообще, первое, что врезается в сознание после выхода из станции метро Майдан Независимости и заставляет первые несколько минут с открытым ртом рассматриваться вокруг - это баррикады. Они захватывают объемами и мощью. И, на улице Институтской, выглядит особенно монументально. Видимо, важную роль в этой монументальности играет украшен плакатами мост над ней. Недаром до событий на Грушевского эта баррикада была едва ли не самым популярным фоном на фотографиях с заверением присутствия на революции.

Уже потом замечаешь повсюду нарисованную, наклеенную, нацепленное символику с надписями лозунгов, цитат, названий городов и сел. Фото значимых для Майдана людей. А также шаржи и карикатуры на майдановских противников. На фоне этого многообразия человеческого творчества «елка» выглядит как-то уже даже банально.

И больше всего манит, конечно, то, что творится на Грушевского. Перед баррикадами, по обе стороны улицы текут ручьи. Те, кто стоит там, за черным от жженых шин дымом, наверное, пытаются превратить наклонную улицу на ледовую площадку, чтобы дезорганизовать и затруднить передвижение людей. Однако тем самым они помогают. Вода равными, выдолбленных во льду ручейками стекает в канализационные решетки, которые регулярно чистят и пробивают от намерзания. А слой льда, который делают, выпуская из канала, когда нужно, служит для протестующих идеальным строительным материалом для укреплений. Льдом, сантиметр за сантиметром люди сбивают с брусчатки, наполняют мешки и относят укреплять защитные сооружения. Политые водой, благодаря низкой температуре они становятся крепкими будто из камня. Строители баррикад оставляют лишь узкие проходы для людей или более широкие, как на улице Трехсвятительской, для авто. При необходимости эти проходы могут заблокировать за несколько минут.

Сбивать лед с брусчатки на Европейской сходятся незанятые майданщики, а киевляне им рьяно помогают. Приходя иногда семьями, здесь они находят возможность поддержать Майдан делом. В ход идут ломы, трубы, арматура, элементы каких-то конструкций и все, чем можно хотя бы как-то долбить лед. Уже после нескольких минут такой работы начинают болеть мышцы рук, однако люди часто сменяют друг друга. Просто подходят и предлагают продолжить, не боясь запачкать ботинки. Бабушки и дедушки, девушки в гламурных пуховиках или даже дети. Кто-то стучит, кто-то собирает, кто-то носит. Мужчина среднего возраста с дочкой лет 20-ти, судя по легкой одежды, - киевляне. Собирают ледяные крошки и насыпают в белый мешок, где раньше было какое-то мука, потому что впоследствии от него на плече носителя останется белый след. Отец работает новой лопатой, а дочь каким-то пластмассовым осколком. Донести мешок до баррикады на Трехсвятительской за одним разом не просто, вес ноши умножает крутой подъем. Но подхватить мешок всегда готовы те, кто рядом.

На Европейской площади особенно чувствуется собранность людей. В глазах присутствует огонек, а в лицах - уверенность, тревога и спокойствие одновременно, как тогда, во время сообщения о нападении. Люди работают так, будто точно знают, что именно это и именно сейчас нужно делать. Они как будто долго теряли время и теперь отчаянно пытаются наверстать.

На «передовой», как на Майдане называют территорию между первой баррикадой и сожженными автобусами, людей много всегда, независимо от времени суток. Кто находится здесь длительное время - имеет повязки, защищающие органы дыхания. Повязки раздают девушки. Колоннада стадиона, дома, земля, баррикады и люди покрываются сажей. Особенно впечатляют дома и люди. Ребята из отрядов самообороны, которые часами стоят на морозе носят шлемы и респираторы. А дом, расположенный не ближе к месту сожжения автомобильных шин, словно также готовился - его стена покрыта лесами и реставрационным полотном. Когда же смотришь на лица ребят, упоминаются донецкие шахтеры: такие же каски, такие же закопченные до черноты лицо, разве что взгляды глаз совершенно иные.

«Мальчики, я за вас всех молюсь! Плачу и молюсь!» - Говорит ребят дрожащим голосом бабушка. Уже с пустым термосом, она стоит возле прохода на «передовую». Ребята, допивая чай, благодарят ее. Очень часто по всей территории Майдана можно встретить киевские супругов-пенсионеров, которые приходят сюда, чтобы раздать пирожки и чай. Слышно, как бабки благословляют ребят и то, что они делают. Подкрепиться приносят также женщины и девушки из майдановской кухни. С улыбкой предлагая бутерброды и горячие напитки, они не боятся подходить к ребят аж под самыми скелетами сожженных автобусов. Стражники пропускают только их и журналистов. Обязательно условием для этого должно быть надета каска.

Глядя на парней с черными от копоти лицами, вспоминаются рассказы друзей о том, как нервничали и волновались их родные, когда узнавали, куда они едут. Если наблюдать за защитниками Майдана длительное время, то замечаешь, что иногда к ним звонят.

Если людей не очень много, можно найти место на баррикаде и посмотреть с минимально возможного расстояния на тех, кто по ту сторону. Беркутовцы стоят подальше. Их камуфляжная форма стала ненавистной всей стране. А на Майдане о них говорят, стиснув зубы. И четко разделяют их и тех, кто стоит перед ними, держась за щиты. Возможно, в этот момент к ним так же пытаются дозвониться.

Фотографии Даниила Мокрика

ZAXID.NET
Автор: Владимир Молодой