Год в сапогах

Ну, раз есть такая традиция подводить итоги года — давайте их подведем, передаёт «Хартыя'97».

Как мы жили? Да, в общем, неплохо. И в Турцию ездили, а некоторые даже подальше. Младшие ходили в школу, дети, которые постарше, в институт. Выплачивались пенсии, как-то работала наша российская медицина. В праздники на столе стоял салат оливье, да и в будни не голодали. Конечно, по велению власти из продажи были убраны всякие импортные сыры, колбасы и прочие заморские диковинки, но есть сыр «Российский», есть сыр «Голландский» — он, конечно, не из Голландии, но и такой сойдет.

В общем, как-то так прожили мы этот год, но к его финалу упал рубль. Однако из телевизора нам сказали, что все восстановится года за два. Услышав это, все успокоились и побежали готовить оливье. Но некоторые, обнаружив, что их зарплаты стали легче процентов на сорок, все же стали задавать себе вопрос: так как же устроена наша жизнь?

И ответы на этот вопрос не радуют.

Выяснилось, что мы нашей жизнью, в общем-то, не руководим. Ею руководит кто-то «сверху», причем этот «кто-то» может сделать с нами что угодно. История, конечно, знает немало случаев, когда не было продуктов. Были войны, кризисы экономики, не было денег, чтобы купить еду. Но чтобы власть забирала у своих граждан продукты для наказания какой-то другой страны — такого история не знает, это уже для Книги рекордов Гиннеcса.

Другими словами, выяснилось, что из россиян можно вить веревки, иначе и не скажешь.

Следующий итог уходящего года в том, что не все, что получаешь, тебе во благо. Вот присоединили к России Крым. Вроде бы праздновать это надо. Но получилось, что ставили одну задачу — не подпустить ближе к России НАТО, а получили вражду с Киевом, и, собственно, Крым, который без Украины нормально существовать не может, потому что всеми коммуникациями именно с ней и соединен. Конечно, сейчас Госдума хочет пересмотреть решение пятидесятых годов о передаче Крыма как «волюнтаристское», но на практике выясняется, что советские начальники не такие уж дураки были — все в Крым из Украины идет: и электричество, и вода, и дороги. И если Украина все это отрезает, то получается настоящая блокада, что мы сейчас и наблюдаем. И тут отчетливо видно, что власть с ее советниками, Советом безопасности, МИДом и прочими институтами, которые должны просчитывать ситуацию хотя бы на пару шагов вперед, ничего не просчитали. Либо не они решали. Либо их не слушали. И что теперь делать с этим — неясно. Видимо, надеяться, что и это за два года как-то пройдет.

Потом появились санкции — это следующий итог года. Конечно, нам говорят, что мы и так проживем, но странно такой стране, как Россия, быть под санкциями, как какой-нибудь Северной Корее или Ирану. Это опять ситуация, из которой не видно выхода, потому что Запад говорит, что санкции — за то, что Россия нарушила международные правила, под которыми сама же ставила подпись, а Россия заявляет, что она сильная и сама будет устанавливать правила. Тут итог года, собственно, не в самих санкциях, а в позиции, что «весь мир в одну сторону, а мы в другую, потому что мы сильные, и никто нам не нужен, потому что мы и так проживем!».

Нет, конечно, мы проживем, но почему мы должны жить именно так — все в одну сторону, а мы в другую — непонятно. А жить нам так, видимо, долго, потому что, как я уже написал выше, мы своей жизнью не руководим, нас никто не спрашивает, нравится ли нам, что почти весь мир назначен нашим врагом.

Санкции, в свою очередь, открыли нам еще один итог года: оказалось, что у нас, кроме нефти и газа, ничего нет. Нет, конечно, у нас много чего есть — работают какие-то заводы, утром люди бегут в какие-то научные институты. У нас естьмедведевское «Сколково», а школьники уверенно побеждают на мировых олимпиадах — так нам ежедневно говорит телевизор. Но когда упала цена на нефть, то упал и рубль, потому что экономические законы не обманешь — оказалось, что с позиции создания «прибавочной стоимости», на которой держится экономика любой страны, все, что выпускает Россия, не стоит и выеденного яйца. Если бы мы были той самой вражеской Америкой, то нам было все равно: упала нефть, но мы заработаем на «боингах», на айфонах, на IT-технологиях — да на чем угодно, потом что у нас бизнес свободен, потому что государство у нас его не «кошмарит». Но это там, в Америке, а у нас… ну, не стоит объяснять, как у нас чувствует себя бизнес, особенно малый и средний. Телевизор может говорить что угодно, но санкции обнажили правду: по большому счету, у нас ничего нет. Однако нам говорят, что через два года мы восстановимся, хотя непонятно благодаря чему, ибо одновременно нас уверяют, что мы идем правильным курсом — а значит, экономическая модель будет прежняя, я так понимаю.

Однако самый тревожный итог года — это состояние самого российского общества. Ему, обществу, приказано жить так, как будто завтра война. Хотя никаких признаков войны при этом не наблюдается. Но телевизор ежедневно рассказывает, что страна окружена врагами, что все хотят поставить нас на колени, но мы уже встали с колен и дадим отпор.

Наверное, власти кажется, что она сплачивает народ, а на самом деле вгоняет его в депрессию. Ведь российский гражданин, особенно деятельный образованный, — он же прекрасно знает, что ни Украина, ни Америка ему никакой не враг. Он и на Украину ездит, и в Америке бывает — и он понимает, что им манипулируют, что он, опять же, не хозяин своей жизни. И гражданин начинает думать о том, что нужно куда-то вывезти своих детей и вывести свои небольшие деньги. Эмиграция вдруг стала актуальной идеей, причем на пустом месте, потому что на самом деле в России вполне нормальная жизнь. Но если телевизор каждый день говорит, что кругом враги и мы должны защищаться, вооружаться, то рождается мысль: а может, переехать куда-то, где опасности нет и о ней не талдычат круглые сутки?

То есть опять мы видим, что у пропаганды цель одна — сплотить общество, но результат другой: россиянин начинает думать, что он живет в прифронтовой зоне. Ну, и зачем тут растить детей, открывать бизнес и вообще строить какие-то долгосрочные планы?

Но главное в этой общественной депрессии — то, что у общества нет какой-то большой цели. Я много раз писал об этом, потому что считаю это принципиальным. Огромная многонациональная страна должна иметь общую наднациональную цель, она должна понимать, что все работает на то, что потом принесет пользу всей стране, что каждый, где бы ни жил, получит свою часть «прибыли». Это может быть полет на Марс, строительство дороги от Калининграда до Владивостока — то есть то, что даст всей нации ту самую «прибавочную стоимость». Дорога даст деньги за проезд транзитных машин, подготовка полета на Марс даст научные прорывы.

Эта наднациональная стратегия может быть любой: строить самые большие в мире корабли, потому что мы морская держава; стать самым большим в мире сборочным цехом чего-то — у нас пространства и людей немерено. То есть идея, которая сплотит нацию, может быть любая, лишь бы она была созидательной. Лишь одна идея не имеет право на жизнь — что вокруг враги и поэтому нужно сплотиться. Нет никакой войны, нет никаких врагов, никто не будет нападать на страну, у которой ядерное оружие, а накачивать людей страхом и ненавистью — преступно.

Конечно, это не все итоги года. Кто-то женился, и он счастлив. У кого-то родились дети, и он уже думает, как сделать так, чтобы они жили лучше. Кто-то успел падающими рублями закрыть мучительный кредит.

Конечно же, Россия наполнена позитивными новостями, чувствами и событиями. Но важно, чтобы личное сопрягалось с общественным; чтобы человек говорил себе: «Я в моей стране могу все, я тут свободен, и все зависит от меня, мне никто не мешает».

В этом году нам такое говорили только по телевизору. Хочется верить, что будущий год превратит телевизионную сказку в реальность.

Матвей Ганапольский, «Московский комсомолец»