Гражданское общество Западной Украины - локомотив истории

Переполнены салатами и другими жирными яствами столы уже давно потеснили искреннюю радость от рождественских и новогодних праздников. Сама символика рождения новой эпохи все больше ассоциируется не с новыми возможностями, а с неприятным ощущением в желудке, чрезмерным заливкой в организм алкоголя и почти принудительными традиционными "развлечениями" в течение так называемого украинского рамадана (от Романа до Иордана).

Все начинается с именин Романов, затем эстафета плавно переходит к Андреев, за ними движется лавина корпоративов (и это все во время поста), а тогда - латинское Рождество, Новый год и еще раз Рождество и Старый Новый год. Такой себе непрактичен и расточительный традиционализм в действии.

Будто и не было общественной модернизации в составе империи Габсбургов, будто и не происходило никогда секуляризации украинской публичной сферы. Для нас теперешних одним из наиболее актуальных является вопрос, почему рационалистическая форма есть такой живучей и почему гражданское общество, элементы которого уже давно наблюдаются в западноукраинском социуме, так глубоко скрывается под нафталиновыми пластами традиции? Без понимания всей многоуровневости украинской ментальности нечего браться за анализ, а тем более за выстраивание каких-то перспективных программ. Да и здесь, если уж мы собрались говорить о традиции и гражданское общество, надо набраться особого мужества и сказать, что речь пойдет в основном о Западную Украину.

Наверное, у многих читателей это утверждение вызовет снисходительную улыбку. Мол, знаем мы всю вашу "западенську" мощь: Карпаты, туризм, сфера услуг и более миллиона гастарбайтеров в Евросоюзе. А вот на индустриальном Востоке концентрируется едва не все промышленное производство страны. То кто и чьим локомотивом должен стать? Так и всплывает перед глазами аллегория Галичины: разукрашенная чичками-лентами коляска, что под пение колядок мчится на полную силу галицким бездорожью. Зато аллегория Донбасса - это гигантские трубы дымят над металлургическими гигантами, и чумазые шахтеры, в которых сверкают только глаза и зубы. Такую дихотомию можно было бы развивать в дальнейшем, и все, казалось, отвечало бы пропагандистском клише о "трудовиков" востока и "паразитов" запада. Все, если руководствоваться механической логикой конца XIX и первой половины ХХ ст.

Все, наверное, так и выглядело бы, если не брать во внимание общественной модернизации, создания общественных институтов и гражданского общества. Следовательно, речь должна идти не только о промышленные мощности, но и о способности общества к самоорганизации, о инициативу снизу, такие понятия, как общественное порицание и глубина укорененности этих явлений. Именно такую разницу между Востоком и Западом мы имеем возможность наблюдать в наши революционные дни. Итак, суть проблемы кроется в качественных характеристиках общества и продолжительности исторических традиций.

Когда-то давно мне в руки попала докладная записка первого австрийского наместника Галичины графа Перґена императрицы Марии-Терезии. Записка содержала описание ситуации на территории, которая отошла во правления Габсбургов 1772 года. В описании "цивилизованного" австрийца насквозь чувствовалось пренебрежение к "неправильных" галицких туземцев. Заодно он информировал императрицу о том, как много усилий и труда им придется приложить, чтобы подтянуть край до определенного австрийского стандарта. Перґен писал, что улицы в городах не вымощены брусчаткой, что везде царит антисанитария и бардак. Что польская шляхта малообразованный, тщеславная и непрогнозируемая. Писал о тысячах еврейских нищих, которые живут "из воздуха", писал о малограмотных римо-католических ксендзов. Фактически, каждое слово "Записки" взывало о необходимости направлять в провинции новые управленческие кадры. Кадры были нужны для коренной модернизации края.

Правда, меня тогда не так впечатлило описание заброшенных галицких городов, среди которых, собственно, городами граф назвал только Львов и Перемышль, как поведенческие практики различных национальных групп. Следовательно, чем больше всего был поражен австрийский граф в поведении тогдашних русинов-украинцев? Правильно, тем, что они все праздники праздновали дважды. Сначала по Григорианскому календарю, а потом все повторяли по Юлианскому. Такое себе пассивное плавание по течению. Однако просветительские йосифинськие реформы, а затем коренные конституционные изменения в монархии Габсбургов сформировали в галицких украинцев убеждение, что за свое будущее нужно бороться, что эта борьба не всегда происходит с оружием в руках. Там, где политические конкуренты блокировали государственную поддержку, украинцы компенсировали созданием сети общественных институтов. Что говорить, если галицким украинцам удалось создать даже свое "частное" войско. Мало кому известно, что Украинские Сечевые Стрельцы существовали на пожертвования самих украинцев.

За крайне неблагоприятных обстоятельств, когда на самые высокие министерские посты в государстве назначали исключительно аристократов, а среди украинцев таких не было, им удалось развить мощное политическое движение. Массовые крестьянские забастовки, организованные политическими партиями, позволили украинцам влиять на политику Вены по Галиции. Отсутствии уважительных капиталов в руках украинцы противопоставляли массовость и организованность своего движения. Под занавес империи кое-кто из украинцев побывал даже на посту общеимперского министра.

Тогда так же многие из молодых и предприимчивых требовал от политиков старшего поколения смелых и радикальных действий, как разделение коронного края по национальному признаку на две части и образования украинской национальной автономии, создание украинского университета в Львове и др. Такие требования, учитывая слабый кадровый потенциал и полное отсутствие украинского лобби в Вене, были явно преждевременными. Однако ничто не ушло впустую. Попытка украинского государственного строительства 1918 года четко продемонстрировала существование среди украинцев-галичан высокой общественной организации.

Опять же, среди молодежи нашлось радикальное крыло, которое осудило старшее поколение политиков за их "мягкотелость" и крайний легитимизм. Молодые нетерпеливцы даже слышать не хотели о какой-то компромиссную политику, им хотелось настоящей борьбы, с оружием в руках. Они не считали ценностью развитие гражданских институтов, они пренебрегать потребностью эволюционного прогресса. Они верили, что, объединившись в боевки, смогут не только победить врагов, но и заставить "своих" полностью подчиниться их воле. А когда молодым националистическим радикалам на помощь пришел "восточник" Дмитрий Донцов со своими волюнтаристскими теориями, с тех пор о гражданское общество в Галиции пришлось на долгое время забыть.

В межвоенный период вслед за Галицией начинает подтягиваться и Волынь. Что интересно, до 1917 года на Волыни не существовало отчетливо украинских политических партий. В межвоенное время в политической жизни Волыни однозначно доминировал левый, коммунистический направление. Однако Волынь очень быстро смогла наверстать упущенное и принялась над созданием новых общественных институтов. Этот феномен, возможно, удастся объяснить высокой концентрацией различных протестантских общин на ее территории. Как известно, протестантские церкви являются образцом самоорганизации, общественной солидарности и взаимопомощи. А потому уже в начале Второй мировой войны на Полесье начинают создаваться отряды самообороны, которые довольно успешно противостоят различным лесным бандам. Наверное, это движение имело все шансы вылиться в нечто чрезвычайно интересное с точки зрения общественной самоорганизации, если бы снова в дело не вмешалась индоктринованная галицкая молодежь, на этот раз - революционное крыло ОУН Степана Бандеры. Отряды самообороны насильно ликвидировали и позже включили в Украинской повстанческой армии. Радикальные галицкие националисты снова поставили максималистские, невыполнимые задачи перед украинским движением, направив его на братоубийственную войну с печальным финалом.

После распада Советского Союза и провозглашения Украиной независимости в обществе Западной Украины еще какое-то время доминировали политики с демократическими и либеральными взглядами на будущее государства. Но со временем их начали вытеснять всевозможные горлопаны, которые жонглировали националистической риторикой, представляли себя прямых последователей террористического крыла ОУН. Почему делали вид? Да потому, что весь их радикализм сводился к выкрикивание радикальных лозунгов и словесных угроз в адрес воображаемых врагов. Как доказала практика, большинство этих политических сил была искусственно создана, манипулированна и призвана отвлекать общество от насущных проблем. Единственным полем их "успешной" борьбы стала история. А точнее, манипуляции с историей, которые, однако, обеспечивали этим бездарям стабильную электоральную поддержку.

Для многих этих политиков их национальный радикализм превратился в успешное ремесло, которое обеспечивало им и их семьям безбедную жизнь. Националистический шум, который всегда сопровождал все избирательные кампании, не мог зацепить глубинных основ украинского общества. Чтобы выжить после развала советских предприятий, многие рискнул начать собственный бизнес, другие уехали за границу на заработки. То есть люди и в дальнейшем справлялись своими силами, ничего хорошего не ожидая этот раз уже от украинской власти. Жизнь на Западе Украины стало напоминать сосуществование двух параллельных миров. Один мир - публичный: с выборами, депутатами, властью, льготами, коррупцией. Второй - с борьбой за выживание, со средним и мелким бизнесом, неписаным, но четкими правилами поведения, с самоорганизацией и взаимным общественным контролем. Второй мир - это мир неформализованных связей, это мир, который выводит свою традицию со времен просвещения, сила которого заключается в существовании базовых цивилизационных ценностей.

Ни для кого не станет открытием то, что основной движущей силой Оранжевой революции 2004 года была Западная Украина. Не случилось чуда и 2013 года. Западная Украина вновь продемонстрировала невероятную способность к самоорганизации. О высокую гражданскую позицию ее населения свидетельствует то, что люди оказались готовы пожертвовать не только своим временем, но и финансами ради организации сопротивления несправедливой власти в Киеве. Тогда как обычные украинские граждане продемонстрировали самые высокие образцы гражданской позиции, профессиональные политики оказались неспособными воспользоваться этого массового народного сдвига.

Вместо опереться на миллионную поддержку Майдана, оппозиционные лидеры решили узурпировать волю масс. Они никак не могут понять, что их сила заключается не в партийном подчинении массового общественного движения, а в использовании его силы. Странными выглядят попытки партийных лидеров подмять под себя Майдан. Они оказались неспособными понять, что люди вышли с протестами не за то, чтобы заменить одного Януковича коллективным Януковичем. Политики не понимают, что украинцы не очень доверяют партиям, не верят политикам, которые уже несколько раз меняли политические лагеря и убеждения.

Партийные активисты никак не возьмут в толк, что студенты, общественные деятели, средний бизнес, обычные граждане не нуждаются в их руководства. Партийцы должны наконец понять, что имеют неограниченные возможности для политической деятельности, и эти возможности им дают партии. То, что их партии растратили общественную поддержку, не означает, что они имеют право прибегнуть к рейдерскому захвату нового гражданского движения. С этим новейшим явлением надо работать, надо найти новую форму синергии между массовым движением и партиями, а не пробовать насильно сесть в руководящее кресло.

Поэтому не стоит превращать массовый "майданный" движение на новую политическую партию. Надо создать координационный (общественную) совет, в который будут входить также партийные лидеры, но она не будет находиться под их прямым руководством. Основанием такого предвзятого отношения к партийных лидеров может стать вся их нелепая предыдущая деятельность и бездарная поведение последнего месяца. К сожалению, партийные активисты оказались неспособны разглядеть двух чрезвычайно положительных моментов в украинском обществе. Первым моментом является наличие в Украине сознательной и подвижной молодежи, а вторым - существование в Западной Украине элементов зрелого гражданского общества. Поэтому такими дикими выглядят попытки рейдерского захвата львовского Евромайдана членами ВО "Свобода".

То, что идеи и риторика этой партии противоречат основам гражданского общества, является свершившимся фактом. Евромайдан и партия "Свобода" являются непримиримыми антагонистами. Поэтому нужно приложить максимум усилий, чтобы предотвратить не только попыткам "Свободы" захватить Евромайдан, но и способствовать дальнейшей маргинализации этой политической силы. Поскольку ее идеи - это идеи из тоталитарного прошлого, ее тактика - это ошибочный путь, дорога к полному фиаско Украины.

Евромайдан в Киеве стал свидетельством европейскости украинской нации. Он показал, что украинцы способны на удивительную самоорганизацию и мирный протест такого высокого уровня. И напоследок. Традиция празднования двойного - это признак об`єктності нашей нации в мировом историческом процессе. Революционный сдвиг 2013 года дает все шансы Украины стать субъектом мировой истории. Ведь известно: главное - не "градообразующие преприятия", главное - люди.

ZAXID.NET
Автор: Василь Расевич